
Говорила, скулила, рыдала и вновь
Говорила, скулила, рыдала и вновь
про любовь и за жизнь говорила,
занимаясь при этом помойкой полов,
выведением кляксы чернильной,
сервировкой стола и утюжкой белья,
массажом своих стоп, педикюром,
то и дело попутно гляделась в трельяж,
отражаясь в нем дымной фигурой...
Одинока. Ни друга теперь, ни родни.
Есть жилплощадь... Взрастила сынишку...
...Я её пожалел
и ушёл,
уронив
Лишь скупую мужскую отрыжку.
|