К вопросу о котах и ангелах...

К вопросу о котах и ангелах...

Сижу в разобранной постели, пью кофе. Кофе горячий, и я вытянутыми губами с провокационными всхлипами втягиваю в себя не столько кофе, сколько воздух. Черный кофе без сахара серым октябрьским утром. Еще не то, чтобы светло, но завтра уже явно занавесилось в воздухе и уверенно превратилось в дождливое унылое сегодня. "В мои окна немытые что-то нерадостно брежжит…"- стихи, однако… Поэзия.

Сижу в постели, пью кофейный воздух. Дотопать до форточки, приоткрыть, впустить немного сырого октября в комнату… Сигарету. Зажигалку. Пепельницу. Буду делать дым. Закутываю поплотнее холодные ноги. Увлеченно курить… Я - творец! Я творю из высушенного табака дымные колечки. Они поднимаються вверх и медленно растворяються в октябре, прокравшемся через открытую форточку. Часть дыма осядет на занавесках желтоватым оттенком. Часть раствориться в ковре слабым раствором табачного запаха. Часть улетит в никуда, когда я настежь открою скрипучую балконную дверь, чтобы выполоскать комнату изнутри.

Кот выхрустел до конца все свои куриные сухарики, заинтересованно проинспектировал кухню на предмет утаивания хозяйкой завалящего флакона валерианки, и, не обнаружив ничего стоящего, без особой благодарности, дежурно потерся боком о мою согнутую коленку. Давно привыкший к запаху сигарет, котяра забрался, преодолев некое раздраженное сопротивление, ко мне на теплый живот и, вздрагивая усами, стал утаптыватся в клубок, чтобы задрыхнуть снова…

Бумс! Форточка распахиваеться по самое немогу, занавеска взлетает и опадает, большая белая всклокоченная птица просвистела куда-то на шкаф, люстра качнулась, кот с воплем мягко стукнул лапами на пол и удрал в пыльное подкроватье. Так и сижу, обалдевшая, в ночнушке, умудрившаяся не пролить кофе, кружка заклинена в руке, а в ушах глухо и настойчиво колотиться немыслимо подпрыгнувший адреналин. Тук-тук.. я твой друг.

Птичка завозилась на шкафу, зашуршала сложенными там обрезками обоев. На ковре - два белых растрепанных перышка и немного невесть откуда просыпавшейся, штукатурки. Штука турка. Ха, смешно. Кофе, кстати, турецкий, - хороший кофе, с горчинкой, но не слишком… мама такой всегда покупает. Позвоните родителям - завязала мысленый узелок. Пропылесосить - поморщилась.

Птичка свесила со шкафа ноги, вытягиваясь в человеческий рост. А ноги в ботинках. Крепкие такие черные кожаные ботинки, с рифлеными милитаристскими подошвами. Чистые, как ни странно, аж блестящие. Люблю мужчин в хорошо начищенной обуви. Я в фильме видела одном: героиня любила мужчин исключительно в блестящих ботинках. Стильно с ее стороны. Должна быть у женщины какая-нибудь изящная эдакая фишка. Сказать подругам: не терплю мужчин в грязной обуви! И баста. И хрен им дать - тем, кто не до блеска. И все головами закивают: да, да … и мы тоже. Не говори, не рассказывай, у самой муж - пьяница.

А птичка голосом, с характерной такой хрипотцой спрашивает: "Есть курить?" и головой треснулся о потолок… зашипел, язык прикусывая. Бросила ему пачку на шкаф. Поймал. Ловкий он у меня… Ангел. Кому скажи - что этот нестриженный складный парниша, с карими хитрющими глазищами - ангел, да еще и муза моя по совместительству - не поверит. Гармонией он алгебру уверенной рукой поверяет, крылами стрекочет с подоконника - а я шедевры поэтические под грохот лиры вдохновляющий выдаю, на радость человечеству. Только это самое человечество пока еще не знает, что я на радость ему облагораживающие вирши произвожу, поэтому приходиться преимущественно в стол. В стол и для друзей - что тоже самое и есть, что в стол, потому что прочитает друг твой, что, оказывается:

"Берега, берега - долгопротяженные
Мы живем на берегах, да неубереженные..."

и легче да веселее жить ему от этого не станет, выслушав мой лирический анализ ошибок очередного неудачного романа. Попьем чайку, о возвышенном порассуждаем, телами потремся, да и отправится родной, на поиски не обремененной поэтически-извращенным восприятием жизни подружки…

Мысли мои - сумерки, мысли мои - закоулки… Как затянет с утра с головой в самую сердцевину омута, так и не вынырнуть оттуда до вечера, невидимый счетчик отсчелкивает секунды: "Одна!… одна!… одна!…". И где бы ты не был, чтоб ты не делал: между землей и небом - война.

Вечером все, правда, меняется. Зажигаются две абсолютные луны во взгляде, превращая глаза в спелые черешни, отражающие силуэты в окнах, огни, витрины… наполняет кровь каким-то звериным томлением … Темнота рождает желания. Темнота - друг молодежи, значит - мой, пока что, друг. Собственно, вечерами (тем самым бархатным временем после восьми и до полуночи) я и живу. Апельсиновый сок со льдом, - безумно оранжевый. Прядка волос выбиваеться из-под строгой заколки, вьется с виска на щеку - медная, яркая… Губы - прозрачно-вишевым блеском. Лаковые. Ласковые. Ласкины. Призраки выходят на охоту. Дневная рядовая сотрудница скучного отдела новостей - теперь уже взбалмошная стихоплетка,- чувственно окунает губы в сок, мурлычет негромко рифмы, перебирая гитарные струны, и немножко надееться на завтрашний день… Ангел за ее спиной невидимо машет рассеянными крылами, а мир вращаеться вокруг своей оси чуть более плавно. А, впрочем, песня не о том, а о любви…

...поймал он пачку с куревом, прикурил от тяжеленного перстня (стиляга тот еще), да и выдает чрезвычайно неожиданное предложение: "Ну что, мать… Давай-ка я в пятницу вечерком похалтурю в одном месте. Ты же справишься сама?".

Возмущаюсь. Какого лешего мне одной справляться, когда как-раз в пятницу у меня очень перспективное свидание с брюнетом из банка, с надеждой на глубокое взаимопроникновение, между прочим, и большое человеческое счастье, и лишнее везение да удачное стечение обстоятельств мне нужно до зарезу, а лучше вместо зарезу, конечно…

Торгуемся минут пять, припоминаем друг-дружке всевозможные взаимные промахи, махаем руками и крыльями, пугая выскребшегося откуда-то подозрительно пыльного кота. Побеждает, конечно, он, громовым небесным голосом припомнив мне парочку смертных грехов, и склеив непробиваемые отмазки (что-то о промысле Божием и Геенне огненной) убеждает меня обойтись собственными силами, не дрейфить и положиться на новый лифчик с кружевами и большое человеческое обаяние... Кот трётся с потрескиваниющим урчанием о мои лодыжки, не забывая бросать оценивающие взгляды на моего подозрительного гостя.

К полудню ангел улетает.

А я встаю, пинаю ногой пылесос и иду звонить маме.

Апрель 2003.

 

АвариЯ в рубрике «проза»

	К вопросу о котах и ангелах...